Кто у фермеров покупает бульбу и капусту, а кто — ворует? Какая картошка вкуснее, а какая дороже? Легко ли вести агробизнес и как не превратить КФХ в колхоз?
Колхоз — дело добровольное.
— Справа — немножко капусты, слева — немножко картошки, — шутит глава КФХ «Исида» Александр Ласевич, обводя рукой бескрайние просторы, занятые вторым хлебом и овощами.
И это только небольшая часть из всех 650 гектаров, на которых работает фермер. Говорит, шутка со словом «немножко» в ходу среди агробизнесменов: для одного 20 гектаров и правда капля в море, а для другого — вся его земля.
Александр Владимирович когда-то с капли и начинал. Агроном по специальности с 20-летним опытом работы в АПК, хозяин и менеджер по натуре в 1992-м принял решение уйти на свои хлеба. Время было непростое, потому путь оказался тернистым и долгим. Первые 20 гектаров получил только в 1994-м.
— В наше время на любой старт нужны немалые деньги. В 90-е было проще дело начинать или нет? У вас были какие-то сбережения? — спрашиваю у фермера.
— На картине видите меня? — неожиданно отвечает он вопросом на вопрос и подходит к репродукции, висящей на стене кабинета.
— Точка в чистом поле — это я. Когда художник рисовал, там мы с женой как раз капусту собирались сажать. Сейчас сад на этом месте. А помню все, как будто вчера было. Тогда царили так называемые гласность, свобода, а порой и безнаказанность, и последствия моего стремления уйти из колхоза не заставили себя ждать: в 1993-м в дом бросили канистру с бензином и подожгли. О каких стартовых деньгах могла идти речь? Все, что было, сгорело. Хорошо, что успели с семьей выскочить на улицу в 4 утра — в чем были. Но я не опустил руки и не отказался от цели. В то время действовала программа кредитования для развития фермерства. В марте 1994-го зарегистрировался, в мае уже получил кредит — 190 миллионов рублей. Купил трактор, машину, другую технику. Успел даже засеять выделенные мне 15 гектаров. О всех 20-ти не было и речи: 5 гектаров надо было корчевать, убирать — поднимать целину, словом. На чистых 15-ти посеял ячмень. А инфляция была в стране — 350% годовых, кредит же дали под 1%. Так что собрал зерно — машину с прицепом, продал его и вернул деньги одним махом. Даже кое-что осталось. Вот вам и старт. Конечно, в нынешних условиях такое просто невозможно. Но не только из-за необходимости существенных вложений в дело буксует у нас фермерство. Еще и почти нет свободных и при этом пригодных для земледелия площадей. Аграриям привили культуру сельхозпроизводства и рачительность — в пашню превращают каждый клочок земли. И это правильно. Главное — эффективно ее использовать. А кто на ней будет работать — частник или колхоз, — дело десятое.
Весной 1995-го Ласевич уже расправил плечи — частично вложил в будущий урожай собственные средства, кое-что одолжил. В 1999-м купил первое здание под хранилище. Отдал за него целых 6 миллиардов рублей.
— Это были огромные деньги, — вспоминает фермер. — Какую-то часть даже взял в кредит. Кроме того, пришлось его ремонтировать. Заодно решил и реконструировать — расширить полезную площадь. Дальше уже всё строили хозспособом. Кстати, и дом после пожара отремонтировали, достроили, подвели газ, воду. Получился целый коттедж. Но в нем не живем.
— А где?
— На ферме!
Все свои
Думали — шутит. Но действительно, на территории хозяйства в одном из строений второй этаж — жилой. Просторная кухня с большим столом для большой семьи, прочие бытовые условия — все есть для немалого количества людей. Но площади не «гуляют»: вся большая семья при деле и нередко ночует на работе — на этом втором этаже.
— Я — счастливый человек, — признается бизнесмен. — Не просто занимаюсь тем, что мне нравится, а еще и сыновья со мной работают. И жена, и невестки. Даже внуки сюда в хозяйство рвутся — здесь свобода, простор! Ведомость на зарплату подписываю — там большая часть работников с фамилией Ласевич. И это нормально. Нельзя КФХ превращать в колхоз, где целый штат главных специалистов и каждый только руководит. А работать кто будет? Не получишь так никакого эффекта. Поэтому у меня нет такого штата руководителей. Мы все здесь и управляем основными процессами, и одновременно трудимся наравне с остальными: в хозяйстве человек 6—7 сторонних наемных работников. Самое трудное — реализацию продукции — доверяю своим сыновьям. Знаю, что обманывать не будут. Старшему Сергею практически передал управление хозяйством в целом. Он же занимается внешними связями. Младший Александр тоже занят реализацией. Я и жена Наталья — на производстве.
— Прилично людей задействовано…
— Совсем не прилично для таких больших объемов. Зато экономика пляшет: на одного работающего производим продукции как минимум вдвое больше, чем самое передовое сельхозпредприятие. Потому что наша цель — зарабатывать. Мы стремимся наращивать не вал продукции, а вал денег. И занимаемся тем, что их приносит. Хотя немаловажно и то, как организовано производство. Можно и на зерне хорошо зарабатывать, и на мясе, молоке. Но у нас, к сожалению, далеко не все сельхозпредприятия имеют почву под ногами.
В этот момент вошла хозяйка. Быстро обсудила с мужем производственные вопросы, обращаясь к нему по имени-отчеству, и снова отправилась в хранилище.
— Вот кто главная работница и самый страшный начальник! — с улыбкой отмечает фермер. — А если серьезно, то Наташа у меня — золото! И на все руки мастер. Водит любую технику — погрузчик, трактор, машину. В агрономии и финансах разбирается не хуже меня. Хотя по образованию медик. После училища приехала к нам сюда на ФАП по распределению работать. Тогда и познакомились.
Нетоварный вид: элита подкачала
— Стараемся повышать урожайность и получать с меньшей площади бóльшую отдачу, — говорит Александр Владимирович. — В нынешнем году сократили посадки картофеля до 70 гектаров, но собрать планируем его не меньше, чем в прошлые годы со ста. Сейчас сыграли роль два фактора. Во-первых, купили хорошие семена — голландские, которые дают по 700 центнеров с гектара. В принципе, семена покупаем импортные ежегодно, проводим сортообновление и сортосмену, чтобы не прерывать цепочку. Потому что если один раз не завез свежих семян, через год почувствуешь снижение урожайности. Семена стареют быстро, особенно картофеля. Во-вторых, в этом году погода благоприятствовала — картошка уродила на славу. Даже белорусские сорта.
— Почему «даже»?
— Потому что нашим ученым-селекционерам, как бы их ни нахваливали, далеко еще до зарубежных коллег. В некоторых случаях качество наших семян очень низкое. Сами по себе сорта проигрывают зарубежным в урожайности и товарности. Поэтому пока у нас в ассортименте преобладают заморские. Вместе с тем семена из Голландии дороже. Тонна обходится примерно в 1 тысячу евро. Белорусские — в 200 долларов. Хотя, говорят, наша бульба — разваристая, более вкусная. Но покупают все равно глазами —ту, которая красивее на вид и, соответственно, дороже. Импортная не разваривается, в отличие от отечественной. Потому что еще на стадии выведения сортов там закладываются соответствующие показатели. Те же голландцы, например, снижают в них содержание крахмала и сахара. И у них для разных блюд разный картофель. А понятие разваристости как таковое отсутствует. У них не принято даже делать пюре, например. Когда бываем там и говорим, что их картофель не разваривается, они шутят в ответ, что мы просто варить не умеем. А вообще советы не раздаю, какую лучше взять. Когда приезжают ко мне первый раз, даю на пробу сортов пять и отправляю домой дегустировать. Потом берут то, что им больше понравилось.
— А сами какую предпочитаете?
— Я ее не ем и вкуса не понимаю. Для меня вся картошка на вкус одинаковая.
Картофельный джокер
Такая «карта» вступает в игру в студеную зимнюю пору. И, собственно, в этом есть главный секрет успешности бульба-бизнеса.
— Мы не продаем почти ничего во время сбора урожая, — делится фермер бизнес-приемом. — Основная реализация приходится на зиму-весну и часто даже летние месяцы. И как раз зимние продажи — у нас самая горячая пора. Даже в две смены работаем. Когда осенью приглашают участвовать в ярмарках, объясняю, что мне выгоднее потратить день и накопать 100 тонн картошки, чтобы положить в хранилище, чем продать ее 500 килограммов за копейки. Но иногда чисто символически все же выезжаем на ярмарки. А так основную массу продукции закладываем в хранилища, которые вмещают до 5 тысяч тонн, и продаем по самой выгодной цене зимой, весной, летом.
— Говорят же, что в сельском хозяйстве самое горячее время — посевная, уборочная…
— А что в них особенного? Это обычные технологические процессы. Что за проблема — уборка? Вот токарь выточил болт, резьбу нарезал. Ему же за это никто премию не платит. У нас: посеяли — премия, убрали — опять. А в итоге хозяйство в долгах как в шелках, потому что ничего не продали и не заработали. Но премии получили. Это неправильно. Считать нужно по финансовому итогу. Сработал с прибылью — вот тогда получи премию. Фермеры находятся в других условиях. Мы знаем, что нас никто не придет спасать или награждать за небывалые объемы, — нужно самим зарабатывать. Как в фильме «17 мгновений весны» Мюллер говорил Штирлицу, который пошел на повышение: «Сейчас будет больше желающих подставить вам ногу, чем протянуть руку».
Разумеется, в аграрном деле ключевое — хранилище. Если оно есть, можно вести выгодный бизнес на картошке и овощах, уверен Александр Ласевич.
У кого нет таких строений, тот и торгует продукцией прямо с поля. Причем по той цене, по которой берут. Как правило, это мелкие фермерские хозяйства. Поэтому, убежден бизнесмен, чтобы видеть впереди какую-то перспективу, нужно как можно скорее расширяться и наращивать объемы производства: должны быть оборотные средства, а долгосрочная работа на маленьких площадях — это путь в никуда. С другой стороны, нам, потребителям, чей-то такой путь в какой-то степени выгоден: если все станут торговать картофелем только зимой из хранилищ, он перейдет в разряд деликатесов.
— Конечно, так или иначе, со сбытом, как у всех, — непросто, — признается Александр Владимирович. — Как справляемся? Секретов никаких нет: работать надо, не ждать, что к тебе придут и будут умолять продать товар. Есть у нас наработанная клиентура. Весь картофель расходится внутри страны… В принципе, в любом случае картофель всегда был выгоден. Не понимаю, почему кому-то он приносит убытки. Хотя на этот вопрос ответ очевиден. Никогда не было проблемы вырастить картофель. Всегда есть проблема его продать. Когда его в колхозе выращивают, потому что надо выполнить доведенный показатель, — сдают потом куда-то на крахмал за копейки. Потому и в убыток. У нас же подходы совсем другие. Выращиваем только тот объем, который можем сохранить и дорого продать. Кроме картофеля и зерновых, есть на полях капуста, морковка, лук, столовая свекла. Есть сад. В общем, производим все, что и любой колхоз. И, кстати, даже зимой не все продаем подчистую — закладываем в холодильники с приходом тепла и постепенно реализуем вплоть до нового урожая, чтобы не было перерывов в финансовых поступлениях и в сотрудничестве с покупателями. В этом году месяц не продавали — и вылетели из всех торговых сетей. Потом налаживали связи заново. Вот и секрет: если сможешь организовать круглогодичную поставку в нужное время, в нужном количестве и ассортименте, проблем будет меньше. Нельзя сказать, что их не будет вообще. Проблемы есть всегда, если ты что-то делаешь. Вот по этим причинам колхозы и не хотят заниматься картофелем. Простой пример: когда работал главным агрономом в хозяйстве, мечтал от картошки избавиться. Все равно ведь оклад свой получал: зачем эти лишние хлопоты? Зерно вырастил, убрал — гуляй! А картофель или овощи — это круглый год при деле.
Органическое земледелие? Нет, не слышали
— Есть сегодня так называемое органическое земледелие. Базируется на отсутствии применения пестицидов. На самом деле широкого распространения пока оно не нашло, — рассуждает агроном. — И не верьте, что за границей как-то иначе ведется сельское хозяйство. Приведу пример. По программе развития садоводства был с коллегами в Германии. А немцы тоже любят пыль в глаза пускать — надо отдать должное. Мол, у них — только органическое земледелие. А мы ребята настырные. Говорим, так покажите же, как это! Упирались, не хотели, уходили от темы. Но мы настаивали. Переводчику сказали: если не договоришься, чтоб показали, — никуда отсюда не уедем. Показали. Яблони, съеденные гусеницами, груша Конференция — закорючки какие-то на ветках… Нельзя сегодня без «химии». Как защитить растения? Даже дачники обрабатывают свои сотки. Конечно, мы стараемся минимизировать количество препаратов, но совсем их исключить в современных условиях невозможно. Кстати, жука на картошке у нас нет вообще. Он боится и облетает наши земли, — шутит фермер. — А если серьезно — мы обрабатываем клубни перед посадкой. Поэтому его наличие исключено. Второе: возможно, это все-таки генетика. Есть генетически модифицированные сорта, которые жук не любит. Но никто прямо не скажет и не напишет в документах, что сорт картофеля генетически модифицирован. Поэтому обрабатываем все семена. Поверхностную обработку растений не проводим. К тому же проще стало с жуком, потому что население практически не занимается выращиванием картофеля в нашей округе. Постепенно все переходят на газонную траву на участках вместо грядок. И я им всем рекомендую засевать сотки газоном. А картофель, овощи мы будем растить.
Когда поехали с Александром Владимировичем сад смотреть, ему позвонили на мобильный. Оказалось — сосед-фермер: сообщил, что на поле Ласевича какие-то несознательные граждане воруют капусту и лук. Когда приехал хозяин и перегородил дорогу воровскому джипу, водитель объехал машину фермера по полю и был таков. С двумя торбами лука бросил напарницу — женщина кинулась в ноги хозяину наворованного с мольбой простить и отпустить. Он отпустил. И попросил передать водителю джипа, чтобы тот нашел в себе смелость и достоинство хотя бы просто приехать извиниться — по-мужски.
— Это же проблема. Как решаете? Что делаете?
— Ничего не делаем. Нет, ну не совсем, конечно. Ездим, смотрим. Кого-то поймаем, кто-то убежит.
— А что говорят, когда поймаете?
— Спрашивают: «Тебе жалко, что ли? У тебя же вон сколько всего!». Или: «Где написано, что это твое? Покажи!». Дурачка включают, в общем. Я к этому воровству уже спокойно отношусь. Помню, когда только стал фермером, посадил 40 соток капусты. Половину украли, когда выросла. Вот тогда было обидно. А сейчас если украдут тонну-две из тысячи тонн, скажите, я обеднею от этого? Замечу эту пропажу? Конечно, нет. А тогда сторожил эту капусту, ночи не спал, сидел возле поля. Но что это давало? Я уеду — они приедут. Ну, посадили одного. Вышел уже, наверное… В этом году ночью поймал целую группу. Приехали на машине с прицепом. И все — люди приличные, с положением в обществе. То есть, воруют не простые люди от нищеты, а те, которые привыкли, что им все просто так дается. Вызвал милицию — наряд прибыл аж через два часа. Спрашивают, где воры, а я руками развожу. Естественно, они уехали. Как я их задержу? Ночь, шесть здоровых мужиков, и я один. Скажу, подождите пару часиков, сейчас милиция приедет? В прошлом году довели такое дело до суда. Единственный раз почти за 25 лет. Человек с тремя высшими образованиями ночью ездил воровать. На суде судья спрашивает: «Зачем ты пошел к этому человеку красть?». Он отвечает: «Думал, что поле колхозное». А пришел на суд с адвокатом. Тот ему: «Тише, что ты говоришь!». То есть, колхозное — значит, ничье. Вот вам и ответ. Сегодня бабулю привезли. Семь с половиной килограммов лука украла. Дали 10 базовых штрафа — пенсию отдаст. Я бы и не трогал эту бабулю. Пожурил бы и отпустил с Богом. Но протокол уже составили…
Источник: mlyn.by
